Живыми не брать! - Страница 12


К оглавлению

12

– Не ерзай! – старец опустил тяжелую ладонь мне на плечо. – Верну я на белый свет твоего, пусть будет брат. Ладно. Будешь ли рада?

Глупый вопрос! Я быстро киваю головой:

– Да! Конечно, буду рада!

– Допустим, встанет он. Оклемается. Что дальше?

Я чуть не подскочила от нетерпения:

– Мы уйдем!

– Куда же?

– Домой!

– А где твой дом?

– Мы живем в «десятке», в десятом секторе…

– Да? Покажи, в какой это стороне? Куда ты пойдешь?

Я оглянулась, чтобы сориентироваться, но так и не смогла.

– То-то. – Старец похлопал меня по плечу и с величественным видом опустился в кресло. – Я, Нюта, путникам редко помогаю. Пусть Настасья сама с пришлыми возится, дурища глупая!

– Не в том беда, что глупая. Настасьина вера такая, – объяснил Макарий. – Она путников в своем доме принимает, кормит, обогревает и дальше в дорогу провожает. Вопросов у них не спрашивает. Откуда путники взялись, куда идут, дойдут или нет – ей все без разницы. У нас – иначе. Наша вера родная и боги наши светлые, они любую новую душу принять готовы. Мы всех к своему столу зовем и никого на смерть не гоним!

От скверных предчувствий во рту пересохло, я облизнула губы. Пальцы похолодели и невольно вцепились в край стола.

Старик накрыл мою руку своей ладонью:

– Отсюда пути НЕТ…

Наверняка я не понимаю их старообразный язык со всякими иносказаниями.

– Как это нет пути?

– Нет и все.

– Не может быть! Раз мы сюда пришли… – не поверила я.

– Не вы дошли, вас шаман Меркит к себе привел. Любой и каждый путник в его болотах гибель находит! Тебе один раз свезло, второй раз шаман своего не упустит.

– Должна быть и другая дорога – в сторону от болота! На юг!

Слепой старец загадочно улыбнулся:

– Толковая ты, Нюта – не отнять. Тем мне и понравилась. Кому другому – нет, но тебе отвечу. Отсюда пути нет, кроме одного – через НАВЬ!

– Что это – навь?

– Земля, что мертвецов принимает.

– Кладбище? – догадалась я.

– Именно. Один только этот путь. Если бы еще были, – старец ухмыльнулся, – половина народа отсюда поразбежалась бы. Фрол, наш Медвежонок, первым бы сбежал!

Внутри у меня все захолонуло, оборвалось, раскололось и посыпалось вниз как сбитые с карниза сосульки. Я посмотрела прямо в белесые, невидящие глаза старца. Он несколько раз моргнул.

– Зря, юница, сомневаешься. У нас не заведено путников обманывать.

Он повернулся к Макарию и властно скомандовал:

– Ступай с путницей, покажи ей навь!

– Не напугаешься? – подмигнул мне Макарий.

Терпеть не могу, когда ко мне относятся как к дебилке, и зло крикнула:

– Нет! Идемте, посмотрим на эту «навь»!

– Отчаянная ты, юница! – беззвучно рассмеялся слепой. – Коней возьмите, Макарий, чтобы до сумерек обернуться.

6

Таинственная «навь» лежит в стороне от Форпоста. Два часа нам пришлось ехать по неприметным лесным тропам, ветер звенел в верхушках сосен у нас над головами. Опытные всадники наверняка добрались бы до места гораздо быстрее.

Но мне еще никогда не приходилось ездить верхом, Макарий отвел меня в конюшню, помог забраться на понурую лошадку, заверил, что коняга «бежит ровно», так что свалиться мне не грозит, и спросил:

– Стрелять умеешь?

– Смотря из чего…

– Карабины есть, есть штуцер…

Понятия не имею, что собой представляет «штуцер», и уточняю:

– Штурмовой винтовки у вас случайно нету?

– Чего?

– Автомата!

– Нам такое без надобности, мы здесь только со зверьем воюем.

– А я думала, вы с Черным шаманом воюете.

– Шаман пуль не боится… Держи!

Макарий перебросил мне карабин: именно такой я вижу первый раз, но оружие вполне современное, не то что допотопная двустволка, как у Настасьи Васильевны. Не уверена, что попаду – но выстрелить из него я определенно смогу.


Мы спешились у поваленной сосны.

Снега в лесу практически не осталось, липкие весенние листочки покрывали кустарники, как зеленые облака. Стрекотали беспечные птички, где-то рядом без устали стучал клювом дятел, а тучи мошкары противно жужжали. Макарий вытащил специальные ремешки, хитрым образом спутал лошадям ноги. Кони остались пощипывать свежую молодую зелень, а мы перебрались через бурелом. Высохшие, колючие ветки скрывали вход в другой мир – тихий, безрадостный и мертвый…

Под ногами вместо травы захрустел песок, перемешанный с сухой хвоей, щебенкой и битым кирпичом, отсюда начинались длинные ряды могильных холмиков. Они казались бесконечными – они терялись в лесной поросли, убегавшей к серым скалам. То там, то сям торчали покосившиеся кресты или палки с выцветшими табличками. Могилы разделяли узкие проходы, в которых скапливалась мутная вода, земля местами осыпалась, человеческие кости обнажились и торчали наружу.

Над кладбищем стояла такая тяжелая и влажная тишина, что голова закружилась, я глубоко вдохнула и повернулась к нему спиной.

Напротив зелени было еще меньше – хилые деревца неуверенно пробивались среди обломков бетона и приземистых длинных строений. Доски, из которых они были сколочены, стали серыми, как щебень, от времени и непогоды. Окна выбиты, а крыши давно провалились, огонь выжег часть построек, превратив их в черные остовы, из которых бессмысленно торчали громадные гвозди. Кое-где хрипло поскрипывали огрызки колючей проволоки.

Но… Заброшенный поселок отделяла от кладбища железнодорожная насыпь!

Усталость как рукой сняло, я бросилась к рельсам, но сделала шаг и остановилась.

Дорога вела в никуда!

Рельсы обрывались над глубоким оврагом.

Я заглянула в него – расщелина узкая, но глубокая, как горная пропасть. В сумраке, на самом дне, поблескивала вода. Когда-то над оврагом был переброшен стальной мост, его покореженные обломки до сих пор выступают из воды.

12