Живыми не брать! - Страница 36

Значит, даже пироманьяки чего-то, но боятся!

– Нет никаких призраков. – Я, как могу, пытаюсь успокоить бывшего Лысого. – Это же… э… естественный природный процесс. Болотные газы поднимаются на поверхность и фосфоресцируют. Алекс, ты в таких вещах разбираешься лучше меня, ты химию хоть как-то учил – может, это из-за торфа?

Алекс задумался и запустил пятерню в отросшую шевелюру:

– Ну… не знаю точно. Но торф – хорошая штука. Курить его – бесполезное дело, но дымит отлично! Я его собираю, сушу и делаю дымовые шашки, разгонять комаров. Идем, запремся в доме и запалим пару штук, иначе комары от нас одни скелеты оставят!

Когда мы вернулись в приземистое жилище, Алекс нырнул под лавку, вытащил один из горшков с экспериментальной закваской и показал мне три штриха на глиняном боку сосуда:

– Смотри, я его заквасил как раз, когда пришли собаки, и каждый день отмечаю, чтобы следить за процессом…

– Ясно, – кивнула я.

Значит, теперь я точно знаю, что собаки прибились к заимке трое суток назад.

Трое суток – подходящий срок. Как раз три дня назад в Слободке был праздник, после которого я, похоже, уменьшила число старичков-проводников с двух до одного человека. Судя по словам Алекса, очень уж были похожи эти персоны на «темного» приспешника Меркита, которого нашли умершим в сарае. Получается, что после его смерти кто-то распряг собак, на которых старикан прибыл в Слободку, и отпустил их обратно в болота. Поступить так мог только житель Слободки, который не мог вернуться вместе с упряжкой в логово Черного шамана за болотами.

Теперь я точно знаю, что у Черного шамана есть помощник, который и «открыл ему путь», проще говоря – провел через болота в Слободку. Если этот человек настолько хорошо знает болота, он с легкостью мог убрать или попрятать все мои метки. Ведь по неопытности я специально оставляла их на приметных местах! Но на заимку сунуться этот помощник побоялся – из-за собак или из-за обосновавшегося там Алекса, размышляла я.

Времени, чтобы подумать, было полным-полно. Как только солнце склонилось к горизонту, мы с Алексом двинулись к болоту и уселись на согретые солнцем камушки – ждать болотных огней. Темнота сгущалась, птички притихли, уступив место комариному писку и лягушиному кваканью. Я спрятала руки в карманы и очень жалела, что мы не прихватили с собой пару шкур из тех, что хранились на заимке: воздух был прозрачным как стекло и по-зимнему холодным. Высоко в небе появлялись и разгорались блеклые звездочки, пальцы у меня замерзли так, что вот-вот промерзнут насквозь и превратятся в сосульки, я прохаживались туда-сюда, чтобы немного согреться.

Но болотные огни не спешили появиться – то ли посчитали Алекса недостаточно отчаянным, то ли принимали его в наброшенном на голову меховом капюшоне за шамана, а может быть, зеленые шары светятся только во влажную и туманную погоду. Мы проторчали на холоде и ветру до самого рассвета, поплелись обратно и, чтобы согреться, глотали разогретую на заправленной рыбьим жиром горелке воду, доедали остывшего кролика. Мясо казалось мне пресным и жестким, а ситуация – безнадежной:

– Что мы, так и будем сидеть среди этих болот пока не сдохнем от старости? Если кто-то уничтожил мои метки, он мог еще раньше так же точно убрать все приметы, которые расставил Седобородый?

– Мог, конечно. Но нам-то не легче: найти Слободку и узнать, кто это, мы все равно не сможем… – хмуро заметил Алекс. Он второй день возился со старомодным «наганом», который, искупавшись со мной в трясине, окончательно отказался считать себя стрелковым оружием. Но Алекс, как и положено маньяку, не сдавался, а пытался выкроить хоть какую-то пользу из уцелевших патронов.

– Откуда ты знаешь про Слободку? – Когда я рассказывала про житье-бытье последних недель, то все время называла наше временное пристанище «Форпостом», чтобы не вдаваться в подробности про отличия «Скита» и «Слободки».

– Ну, Седобородый говорил: пройдешь сперва по гати, там до Слободки рукой подать, а дальше твой путь – через синее небо, и Бог тебе в помощь, и все такое…

– Погоди! – я чувствую, что в мои пальцы попала еще одна ниточка надежды – тоненькая, очень ненадежная ниточка, которая могла вывести всех нас из этого затерянного в лесах и времени места. – Наверное, он сказал «через ясное небо»?

– Какая разница? – Алекс покрутил указательным пальцем уцелевшей руки у виска. – Говорю тебе, у него тоже с головой проблемы…

– Алекс, как его звали – этого дядьку?

– Да никак. Говорит, я все равно что умер – имя мне без надобности.

Кажется, я догадываюсь, кто этот человек.

– А он не говорил такого – что «я пришел на правь» или «искал путь через правь»? Здесь так говорят: из Форпоста путь один – через навь, другой – через правь, третий – через ясное небо… Я думаю, твои старички-сморчки – это и есть местные шаманы!

– Полудурки они, а не шаманы. Разве можно так тупо воспринимать окольные учения? – Мой собеседник окончательно пришел в медитативное расположение духа. – В них речь идет об измененных состояниях сознания, расширение психики и все такое. Иначе какой может быть путь через небо? Сдохнуть?

– Не обязательно, я знаю как минимум один!

– Ну? Ты знаешь, как их психотропные грибочки выглядят? – оживился он.

– Алекс, все, что они говорят, – все реальное! Без грибочков. Пойми наконец. Ты же сам сказал – никогда не видел, как привозят товар.

– Не видел, нет.

– И знаешь почему? Его сбрасывают с вертолетов.

– Супер! – Алекс хлопнул ладонью по лавке так звонко, что собаки проснулись и подняли лай. – Точно, так они и делают…